Несмотря на явление, называемое прогрессом, возможности среднего человека по обращению с информацией (по объёму памяти, скорости обработки информации), по-видимому, мало изменились на протяжении последних тысячелетий. Однако способы обмена информацией непрерывно эволюционируют: в частности, лексика, морфология и синтаксис языков не пребывают в застывшем состоянии, хотя и изменяются в разных условиях с разной скоростью.
Если исходить из естественного предположения, что человек вынужденно начинал вербальное общение с простых сигналов, но при этом стремился к передаче всей жизненно важной информации, то ему поначалу приходилось придавать значение возможно большему количеству параметров издаваемых звуков. Для передачи сообщения он прибегал к модуляции высоты тона, длительности гласных, изобретал множество звуков, по разному шевеля челюстями, языком, губами – поэтому языки, сохранившие состояние, наиболее близкое к архаичному, часто являются тональными, имеют богатые фонологические системы (в которых много разных звуков речи), которые к тому же во многих случаях содержат весьма экзотические звуки, трудно произносимые носителями других языков. Этот приём позволял на заре рождения речи обходиться короткими словами-сигналами – ясно, что слово "precipitevolissimevolmente" было изобретено далеко не в первую очередь.
По мере увеличения количества вещей, явлений и понятий, о которых надо говорить, возможности изобретения различимых звуков и интонаций исчерпываются, и начинают усложняться слова и фразы. Большее разнообразие длинных звукосочетаний позволяет отказаться от слишком сложных и трудно распознаваемых звуков, то есть уменьшить нагрузку на речевой и слуховой аппараты. Фонетика начинает развиваться от большого множества сложно артикулированных звуков для обозначения некоторого множества понятий и вещей к маленькому множеству просто артикулированных звуков, собираемых в длинные комбинации для выражения увеличивающегося множества вещей и понятий. Вот примеры крайних случаев: языки, сохраняющие древнее состояние (с очень экзотическими звуками в большом количестве и короткими словами) – и двоичные коды вычислительной техники (где всё выражено всего двумя символами, образующими очень длинные последовательности). В разных языках обыденная речь формирует какие-то свои оптимумы, используя наиболее простые сочетания звуков в словах и слов во фразах так, чтобы, по возможности, передавать информацию достаточно быстро, но без потерь.
При реконструкции древних языков необходимо иметь в виду, помимо многого прочего, и упомянутый процесс фонетического обеднения. Как формировать предположения об исчезнувших звуках? Один способ кажется почти очевидным: сравнивая языки, искать случаи незавершённых переходов от сложных звуков к простым (например, в группе славянских языков только в польском обнаруживаются носовые звуки, отсутствующие в других славянских языках; в группе германских языков только в английском обнаруживаются звуки [θ], как в слове thanks, и [ð], как в слове that; в группе романских языков только во французском и португальском в наши дни обнаруживаются носовые звуки; в древнегреческом когда-то были придыхания (перед начальными гласными и между гласными), которым в других европейских языках часто соответствует звук [v]; только в романской группе и в сербском и хорватском языках обнаруживается звук [ʎ] (выражаемый диграфами ll в испанском и французском, gl - в итальянском), выглядящий на слух, как нечто среднее между [j] и [lь], и передаваемый в русском с помощью й и ль (ср. Майорка и Мальорка); в архаичных языках (кавказские, африканские, полинезийские и т.п.) содержится богатейший материал о звуках, которые, возможно, были в каких-то предковых языках.
Этот процесс напоминает развитие детской речи, о чём когда-то классно написал Ярослав Кеслер.
Community Info